Процесс над большевизмом

Большим событием в жизни эмиграции был судебный процесс по делу об убийстве советского полпреда в Италии бывшего заведующего петроградским Госиздатом В.В. Воровского и ранении его спутников - Аренса и Дивильковского. Это случилось 10 мая 1923 г. в Лозанне. Его убил капитан русской армии Александр (Морис) Конради* (родился в Петербурге в обрусевшей швейцарской семье). Его отец - шоколадный фабрикант, владелец конфетного магазина на Невском проспекте, был замучен большевиками в Петрограде в 1919 г. Тогда же были убиты тетя, дядя и два кузена Конради. К делу был привлечен также А, Полунин. 

Около 70 деятелей эмиграции - среди них П.Б.Струве, Е.Д. Кускова, Н.С. Тимашев - сочли своим долгом принять активное участие в процессе и превратить его в суд над большевизмом. Свои показания прислали: писатель И. Шмелев, сын которого был расстрелян в Крыму, историк СП. Мельгунов (его книга «Красный террор в России» была издана в Берлине в связи с этим процессом), писатель М.П. Арцыбашев, Татьяна Варшер, княгиня Т.Г. Куракина. Синовари.

Организатором этого «Нюрнбергского процесса» выступил А.И. Гучков. Ему помогали известный земской деятель В.И. Гурко и доктор Ю.И. Ладыжинский. Защитниками обвиняемых были женевский адвокат Теодор Обер и лозаннский - Сидней Шёпфер. Он защищал Конради.

В. Гурко писал А. Г. Гучкову 22 августа 1323 г.: «Очень нужна брошюра Сорокина (вероятно, «Сов¬ременное состояние России» — Ю. Д.). Очень просят убедить Сорокина явиться на суд свидетелем. Повестку он получит. Явка на суд Сорокина и Маслова весьма желательна. Сейчас перешлю их адреса чтобы их включить в Л. (Ладыжинскому -- Ю. Д.)число свидетелей».

В ответном письме от 23 августа Гучков сообщал из Берлина Гурко: «Профессор Н.С. Тимашев доставил мне записку о правовом положении в России. В случае надобности Н.С. готов и лично выступить на суде. Французским языком он владеет прекрасно».

На обращение Гучкова Сорокин отвечал: «Глубокоуважаемый Александр Иванович, спасибо за письмо. В конце сентября я уезжаю на международный конгресс социологов в Италию, а оттуда в Америку читать лекции в американских университетах. Поэтому лично посетить нашего друга (суд? — Ю. Д.) не могу. Но весь нужный материал я приготовил и вышлю в Париж. Сделать это я считаю своим долгом и буду очень рад. Если сколько-нибудь могу быть полезен ему и моей родине. Надеюсь все это сделать в первых числах сентября. Примите уверение в глубоком к Вам уважении. 28 августа Питирим Сорокин."

2 октября Сорокин писал Гучкову: «Глубокоуважаемый Александр Иванович. Я получил от Лозаннского суда повестку, требую¬щую моей личной явки на суд. При всей готовности это сделать я не могу, так как купил уже билет в Америку (...),поэтому очень прошу Вас как-нибудь устроить так, чтобы суд извинил мне мою личную неявку».

Сорокин прислал обширные письменные показания в форме научного доклада с фактами, цифрами, ссылками на публикации, а также книгу «Современное состояние России». Его аргументы оказали значительное влияние на решение присяжных. В книге Сорокин, в частности, писал: «Предлагаю Горькому, Барбюсу, Шоу и многим другим интеллектуалам проверить правильность сказанного. И не ввели ли они в заблуждение многих вверившихся им, возводя проходимцев в герои? Серьезно подумать об этом — долг всякого уважающего себя и честного писателя».

Суд над Конради и Полуниным проходил 12 дней в помещении местного лозаннского казино «Мон-Бенон». На заседании 10 октября были оглашены показания Сорокина...

Два дня продолжалась речь адаоката Обера, который, обращаясь к присяжным заседателям, сказал: «Из Лозанны весь мир осветился лучами Правды в первый раз с тех пор, как существует чудовищный большевистский режим».

В своей речи Обер неоднократно ссылался: «на исчерпывающее заключение профессора Сорокина, социалиста-революционера».

16 ноября 1923 г. суд присяжных оправдал обвиняемых.